Часть пятая НАША ТУСОВКА

Евгений Колтун

Мое первое впечатление о нем. Де­кабрь 1989 года, Москва. Первый меж­дународный турнир по бодибилдингу «Мужчина и женщина» на призы «Совет­ского спорта». Элегантный, безупречно одетый судья-информатор ведет тур­нир на уверенном английском.
Второе впечатление. Июнь 1990 года, Тюмень. Второй международный Гран- при по бодибилдингу среди спортив­ных клубов. Увлеченный до самозабве­ния организатор турнира еле успевает отвечать на вопросы журналистов.
С тех пор нигде и никогда я так и не увидел его бездействующим. Это попро­сту невозможно. Он не живет — горит, один за другим реализуя такие про­екты, которые любой другой побоялся бы даже замыслить. А все наши с ним телефонные разговоры затягиваются минимум на полчаса. Слишком велика плотность новой информации, которой он постоянно наполнен. Слишком под­вижен его ум, стремящийся подвергнуть анализу каждый поворот сюжета жизни, чтобы понять, нет ли еще где-нибудь ре­зервов увеличения ее интенсивности...
Немного я встречал людей, в полной мере достойных названия «вечный дви­гатель», но еще меньше — тех из них, чей КПД достаточно высок. У Евгения Колтуна он — потрясающий.
Одно то, что Колтун создал свой клуб «Антей» одним из первых в стране, каким- то чудом сумев сохранить его в эпоху то­тального запрещения бодибилдинга, — уже достойно уважения. Потом он был в числе тех фанатов, которые вначале образовали «Комиссию по атлетизму» при Федерации тяжелой атлетики СССР, а 11 августа 1987 года в подмосковной Кубинке дали жизнь Федерации атлетиз­ма Советского Союза, с тех пор успешно трансформировавшейся в Федерацию бодибилдинга и фитнеса России. В ФБФР Колтун — мощная фигура, сопостави­мая лишь с Дубининым: генеральный секретарь, председатель судейского ко­митета. Именно с его, Колтуна, легкой руки прописался в 1995 году в России новомодный фитнес. И, конечно, нельзя не восхищаться тем потоком лавровых венков, который пролился на турнирах всех уровней на его знаменитых учениц. Елена Давыдова, Жанна Бабанина, Ольга Огнева, Наталья Проскурякова, Наталья Гурьевских — эти имена когда-нибудь будут отлиты золотом в Зале Славы рос­сийского бодибилдинга...

—В спорт я пришел в третьем клас­се. Дело было в Новосибирске. Отец — человек военный — придавал большое значение моему физическому разви­тию. Он и привел меня в секцию гим­настики. Прозанимался я там несколь­ко лет, выполнил второй разряд. Потом мы долго ездили по разным городам Сибири. В 1959 году я попал в Омск и там безумно увлекся баскетболом.

—Вы тренировались в спортив­ной школе?

—Да, причем в очень известной, у прекрасного тренера Виктора Никола­евича Пронина, воспитавшего многих- мастеров баскетбола. И вот, представь себе, я с головой ушел в этот спорт. Думал, что жить без него не смогу. По пять-шесть часов в день мячом сту­чал. Я был маленьким, очень быстрым и ловким, бросал очень хорошо: по 50 фолов подряд попадал, брал все призы за технику... Меня вечно за шта­ны держали соперники, чтобы не про­играть, и все равно проигрывали. Стал капитаном юниорской сборной Омской области, мы вышли в призеры России... До сих пор куча грамот дома лежит.

—Интересное начало. А как же в вашей жизни появилась штанга?

—В начале шестидесятых, после Олимпийских игр 1960 и 1964 годов, когда мы увидели выступления штан­гистов. И особенно нашего Юрия Вла­сова. В стране начался, можно так ска­зать, тяжелоатлетический бум. Мы тогда насели на нашего школьного учителя физкультуры — Михаила Прокопьеви­ча с просьбой приобрести для школы штангу. И он, сам человек увлекаю­щийся, среагировал очень быстро. Так появилась у нас штанга, и мы тут же принялись ее дергать. Ничего толком не зная, пытались имитировать класси­ческие движения тяжелой атлетики — толчок, рывок... И, несмотря на то что блестящей техникой никто похвастать­ся не мог, через некоторое время ре­зультаты тех тренировок стали появ­ляться. Мы почувствовали, что мышцы крепнут. Ощутили силу... Но я все равно играл параллельно в баскетбол, любил его страшно. Мало того — и легкой ат­летикой серьезно занимался, был чем­пионом района по спринту: за 7,2 про­бегал 60 метров, за 11,4 — сотню.

—Универсальный солдат!

—Но вскоре в моей жизни про­изошел переломный момент. Как-то раз — это было в шестьдесят четвер­том году — во дворе собственного дома я застал одного парня за очень странным занятием. Что за спорт тя­желая атлетика, я уже немного тогда знал на собственном опыте. А этот мой сосед — как сейчас помню, его звали Боря Краснопольский — делал какие-то совершенно непонятные упражнения: разводил гантели лежа на деревянной скамье, поднимал их на бицепс и так далее. Удивленный, я подошел к нему и спросил: «Боря, что это ты делаешь?» и услышал: «Это называется культуризм». Оказалось, он регулярно читал поль­ский журнал «Спорт для вшиских», ко­торый перепечатывал материалы аме­риканских изданий по бодибилдингу. Он мне показал номера этого журнала, объяснил, что этот вид спорта давно и активно развивается в Америке и его цель — формирование красивого ат­летического телосложения. Так состоя­лось мое первое знакомство с делом, как впоследствии оказалось, всей моей дальнейшей жизни.

—По-моему, вы даже выучили польский язык специально для того, чтобы это знакомство продолжить самостоятельно.

—Совершенно верно. Так как любая информация о бодибилдинге иначе, чем через этот самый журнал «Спорт для вшиских», до меня тогда дойти не могла, пришлось учить язык. Кстати, сделал я это достаточно легко: спаси­бо родителям, генетически заложена способность к языкам. Мама у меня несколько языков знает... Позже без особых проблем освоил английский, что пригодилось и для чтения англоя­зычных журналов о культуризме.

—И сразу применили полученные знания на практике!

—Конечно! Мне не терпелось по­пробовать это. Правда, бодибилдингом я стал заниматься вначале у себя дома. На пару с моим хорошим приятелем Володей Тонапетяном. Незамысловатое оборудование мне помог смастерить отец. Он тогда был начальником воен­ных окружных мастерских в Омске. По фотографиям из журналов была сдела­на скамья для жима лежа. Самодель­ный гриф, «блины», сваренные из ста­рых фланцев для нефтепровода — вот, собственно, и весь тот инвентарь, с ко­торого мы стартовали. В придачу квар­тира, конечно же, не была рассчитана на подобные тренировки, так что при­ходилось работать аккуратно, чтобы не повредить стоявший рядом со скамьей зеркальный шкаф. Тем не менее мы по­лучали огромное удовольствие.

—Дневники вели тренировоч­ные?

—Да. И они сохранились. Когда я начал качаться, я весил где-то кило­грамма 63, и рука у меня была 30 сан­тиметров.

—А лучшие ваши результаты?

—Собственный вес — 76 килограм­мов, объем бицепса — 45 сантиметров. Жим лежа — 195 килограммов. Но это много позже — уже в середине семиде­сятых. А тогда, в шестьдесят четвертом, закончив школу, я поступил в Омский по­литехнический институт. Через некоторое время после этого случился наш переезд в Тюмень, потому что отца перевели на военную кафедру Тюменского индустри­ального института. В связи с этим, а также с непрекращающимися занятиями баскет­болом, года полтора я тренировался со штангой лишь эпизодически. Зато потом, когда перевелся в ТИИ, почувствовал, что пришло время поработать как следует. Решил все серьезно сделать. Пришел к заведующему кафедрой физвоспитания и говорю: так, мол, и так, хочу занимать­ся культуризмом, уверен, что меня под­держат многие студенты, потому как это дело сейчас пользуется большой попу­лярностью. Давайте откроем секцию на базе спортзала ТИИ!

—Получилось?

—Какое там! Вся кафедра была про­тив. Страшное слово «культуризм» пуга­ло тогда очень многих. Но, тем не менее, лично мне заниматься не запретили. По­мог все тот же баскетбол: как-никак, я был опытным спортсменом, выступав­шим за сборную института... Я обору­довал в спортзале атлетический угол: поставил собственноручного производ­ства деревянную скамью, из списанного кульмана изготовил стойки для штанги, нашел какие-то старые гири и приступил к тренировкам. И что интересно: стоило мне только это сделать, как сразу стали появляться единомышленники, и скоро нас насчитывалось уже человек десять. То есть секция образовалась стихийно, сама собой, без всякой рекламы. Слухи моментально по институту разлетелись. Вскоре мы стали главной местной до­стопримечательностью: городская мо­лодежь целыми толпами приходила на нас посмотреть. Ребята, кивая на наш угол, говорили своим девчонкам: вон, смотрите, какие крепкие парни! В об­щем, мы очень быстро оказались на виду. Для бодибилдинга тогда это было довольно опасным, потому что его за вид спорта в СССР еще не признавали, но нас очень поддержал тогдашний се­кретарь Тюменского обкома комсомола Геннадий Иосифович Шмаль, впослед­ствии ставший секретарем обкома пар­тии. Так что удача нам сопутствовала.

—В какой спортивной форме на­ходились тогда?

—Кое-что уже мог, знаешь! Жал лежа 1 30, отжимался на брусьях, на­весив на себя две гири: 32 и 24 кило­грамма. Это был обычный рабочий вес. Причем брусья имелись в зале только деревянные, и они, естественно, гну­лись до самого пола. Помню, как за­ведующая залом, тетя Вера, постоянно кричала, что я ей брусья сломаю... И все, кто со мной занимался, тоже достаточ­но быстро прогрессировали, это было заметно невооруженным взглядом. Но тем не менее традиционные обитатели спортзала ТИИ — тяжелоатлеты, мета­тели, борцы — тогда относились к нам довольно скептически и постоянно но­ровили бросить нам перчатку, прове­рить, чего мы стоим. Доказать хотели, что они сильнее. Как-то раз к нам на тренировку пожаловал сам завкафе­дрой физвоспитания Георгий Федоро­вич Бурды ко. Сам он был метателем и весил килограммов под девяносто. Пришел и начал излагать свою теорию: мол, культуристы занимаются ерундой, думают только о теле, а силы у них нет никакой. Тогда многие так и считали...

Потом на меня смотрит и говорит: «Ну вот ты, дорогой мой, как главный воз­мутитель спокойствия можешь сделать так же?» И берет пудовую гирю, ставит ее на ладонь и вытягивает руку вперед. А я никогда не пробовал, говорю: «Я не знаю, Георгий Федорович». И... взял и поставил! Ну, может быть, не до конца выпрямил руку, но поставил! Он уди­вился очень: да, значит, действительно есть от этого толк! А я и сам удивился. Я не знал, что так могу. Давай потихонь­ку пробовать всякие такие штуки. Стал делать разводку с гирями стоя. Две «пудовки» брал хватом за дужки снизу, медленно поднимал в стороны до пря­мого угла, так же медленно сводил впе­ред, опять разводил в стороны и потом уже опускал. Потом научился удержи­вать хватом за дужку снизу в вытяну­той вперед руке уже 24 килограмма, правда, непродолжительное время.

—Таким образом вы просвещали советских людей на предмет того, что бодибилдинг — это не дутые мышцы, а отличный способ разви­тия силы.

—Мало того! Я начал собирать вы­сказывания великих людей прошлого и настоящего о красоте тела, о важности заботы о своем теле, взаимосвязи тела и духа. И с помощью них тоже старался доказать, что культуризм — это на са­мом деле здорово! Что «культуризм» — от слова «культура»!

—Были еще случаи, когда вам приходилось доказывать жизнеспо­собность бодибилдинга личным при­мером?

—Сколько угодно! Однажды «зару­бились» со штангистами. У нас был вечер на курсе, и я как был, в пиджаке, зашел в зал как раз во время тренировки штан­гистов. Они жмут. Их тренер меня уви­дел и кричит издалека: «О, наш главный культурист пришел! Ты вот говоришь, что ты сильный. Давай посмотрим, кто 100 килограммов больше раз лежа по­жмет!» Я говорю: «Давай!» Ну, он просто не предполагал, что в то время у меня лучший результат в жиме сотни лежа был порядка 26—27 раз! Я жимом очень серьезно занимался, и он у меня всегда хорошо шел. Приседания ете похуже, как-то не очень я их любил и больше 150 никогда не приседал даже на разы. Ну, а жим лежа — мой конек! Я снимаю свой пиджак, он лезет под штангу — он меня килограммов на тридцать боль­ше и КМС по тяжелой атлетике. А все пацаны-штангисты вокруг стоят, смотрят. Он жмет штангу восемь раз, девять, де­сять — и все, в аут. Ложусь под штангу я. Десять, пятнадцать, шестнадцать... «Ну что, — говорю, — хватит или как?» А мне легко было жать, просто в удовольствие, я даже не напрягался. И они все это уви­дели. У парней глаза были огромные. И на следующий день они все ко мне прибежали! Тренироваться!

—Насколько мне известно, вы побеждали на атлетических турни­рах областного и Всесибирского мас­штабов.

—Было, да. И все-таки призвание свое я почувствовал очень ясно: я — тренер. И встала задача весь свой самостоятельно наработанный опыт синтезировать и передать другим, под­готовить почву для их побед. Это и при­вело к появлению и бурному развитию нашего клуба «Антей», который сегодня известен во всем мире, ну и, наверное, определенная доля моих усилий есть и в том факте, что российский бодибил­динг сегодня на подъеме.

Предыдущая глава | Оглавление | Следующая глава