Часть пятая НАША ТУСОВКА

Владимир Дубинин

Если сравнить Владимира Дубини­на с Арнольдом Шварценеггером, преувеличения не будет. История одного связана с Америкой, а друго­го — с Россией — вот и вся разница. В остальном они как два брата. Оба самозабвенно качали железо, чтобы стать больше и сильнее. Оба громи­ли соперников на самых высоких по­диумах. Оба вложили всю душу в раз­витие любимого вида спорта в своих странах. И оба преуспели! Роднит их и еще одно: эти люди одного поко­ления. Причем есть четкое ощущение того, что седьмой десяток лет, который оба разменяли, не только не убавил им энтузиазма, но наоборот — уве­личил его. Посмотрите-ка на темп их жизни! И оцените физическую форму, в которой оба находятся! Быть куми­ром — это не профессия. Это хоро­шая привычка. Итак, вот он, русский

Шварценеггер. Бессменный президент российской и вице-президент евро­пейской федераций бодибилдинга (версия IFBB) Владимир Дубинин.

—Когда вы тренировались, в на­шей стране не было ничего для это­го вида спорта: ни методической литературы, ни спортивного пита­ния, ни даже мест для занятий. И од­ним из первых ваших клубов стала обычная прачечная. Хорошо помни­те то время?

—Конечно. Но самым первым ме­стом была не прачечная, а клуб «Атлант» на стадионе имени Ленина, где боль­шой энтузиаст этого дела, ныне покой­ный, Федор Феофанович Манько создал один из самых первых клубов в России... вернее, в СССР. Дело в том, что в России первый клуб основал еще в конце XIX века доктор Владислав Краевский.

—С Краевского, похоже, и стар­товал отечественный атлетизм...

—Да. Хоть говорят, что Краевский — отец тяжелой атлетики, это не так. Он — отец атлетики. Потому что тот кружок, который появился тогда в Питере, — это ведь был именно кружок бодибилдинга! Люди качали мышцы — он рекомендо­вал многократные повторения, — кру­тили велосипед, боролись, то есть люди занимались здоровьем... Это уже потом сильнейшие люди того времени — это Евгений Сандов, или Юджин Сэндоу, как его еще называли, и Георг Гаккенш- мидт — стали спорить о том, какая си­стема лучше. Ну, а если мое мнение хоти­те узнать, то я считаю, что любая система хороша — лишь бы это была система.

—А финансов хватало? Мышцы- то есть просят, и еще как...

—С деньгами тогда были большие проблемы. Я после работы мог с тру­дом выделить из бюджета семьи один рубль на питание... У меня на протяже­нии многих-многих лет был стандарт­ный обед. После работы я шел в мага­зин — меня там все уже знали, в кассе без очереди обслуживали, в отделе без очереди, — а вы знаете, как было по­сле работы в советское время: везде же толпы, — я брал два сырых яйца, сто граммов сыра — 30 копеек, сто граммов ветчины — 37 копеек, бутылку молока и булочку. Это мне обходилось в рубль. И вот на этом питании я достиг по тем временам неплохих результатов. Я был несколько лет абсолютным чемпионом Советского Союза... Пока не забили в ко­локола и не закричали о том, что мы за­нимаемся чуждым советскому человеку видом спорта. Что нам надо ковать пяти­летки, а о себе думать не надо. Помню, уже будучи чемпионом СССР, я получил приглашение в Багдад на чемпионат мира. Я дал адрес своего предприятия, на котором работал. Конечно, не совсем правильно поступил, потому что пред­приятие было секретное, мы делали радиоаппаратуру военную... И когда это приглашение на чемпионат мира при­шло, меня сразу же вызвали в первый отдел и там так мозги прочистили, что я забыл не только о чемпионате мира, но и вообще обо всем... Мысль была только одна: лишь бы с работы не выгнали.

—Культуризм — это культура?

—Да. Это культура. Как говорили в годы «строительства коммунизма», это культ тела. А ведь это неплохо! В здо­ровом теле — здоровый дух!

—Ваш типичный тренировочный режим?

—Я считаю идеальной схему «3 + 1». Но для этого нужно очень хорошее пита­ние. Я занимался «2+1». Вот что хочу ска­ зать: очень многие культуристы попро­сту перетренировываются, перебирают с нагрузками. Любая тренировка, самая небольшая — это шаг вперед. А пере­тренировка — это шаг назад уже.

—Владимир Дубинин сразу по­ставил перед собой задачу победить всех, или для него было важнее, как когда-то сказал Шварценеггер, пре­жде всего победить свое собствен­ное тело, мечтающее только о по­кое?

—Нет. Естественно, ни о каких побе­дах вначале не было и речи. Я сегодня удивляюсь, когда вижу многих молодых ребят, которые приходят в зал и заяв­ляют: «Я стану Мистером Олимпия!» Ну, как так? Все степ бай степ, потихонечку делается. Мне вначале хотелось просто стать сильным, красивым, ну, наверное, нравиться девчонкам... А когда уже ре­зультаты поперли, мне все окружающие стали говорить: давай, мол, выступай! Но я и тогда еще медлил. Я хотел выступить так, чтобы сразу стать первым! Но так редко бывает... Вначале я занял второе место на турнире в Таллинне. Еще через полтора месяца состоялся международ­ный турнир в Каунасе — и вот на нем я уже стал абсолютным чемпионом. А па­рень, который обошел меня в Таллинне, стал шестым в категории... В те времена, надо сказать, выиграть в Прибалтике у прибалта было очень сложно. Тем бо­лее что Прибалтика тогда стала меккой бодибилдинга, поскольку нас в России уже начинали душить, а прибалты как люди с более западным стилем мышле­ния и на уровне руководства республик понимали, что человеку надо дать эту отдушину — возможность заниматься самим собой, — и условия там все были созданы.

—Как вы выживали, когда куль­туризм начали душить?

—Ну, как выживали... Понимаешь, даже те, кто нас должен был душить, — они, в принципе, нормальные все люди, хорошо к нам относились. Нам они так и говорили: ребята, понимаете, мы не виноваты, но вас и каратистов велено убрать... Давайте будем организовы­вать клубы для трудновоспитуемых... И начали делать такие клубы. Туда при­ходили дети, состоящие на учете в ком­нате милиции... Кстати, мы с друзьями организовали один такой клуб, рабо­тающий до сих пор, — я считаю, уни­кальный клуб, бесплатный. Мы сделали в нем все своими руками. И вот про­шло, наверное, лет десять с момента его основания, — приходят ответствен­ные лица из жилконторы и спрашива­ют: а где эти ваши трудновоспитуемые? И кто эти солидные люди, которых мы видим? Я говорю: понимаете, в чем дело, а это они и есть. Они уже и сами папы, но продолжают заниматься, и я ведь не могу их выгнать! Пусть вместе со своими детьми сюда приходят. Там семейная атмосфера уже образовалась, этот клуб стал клубом в полном смысле слова: люди приходят общаться. Это же здорово!

—Ваши организаторские спо­собности проявляются везде... Но давайте все-таки снова перейдем к бодибилдингу.

—Безусловно. Вы знаете, мы одно­значно скоро станем лучшими в мире. У славян гены очень хорошие. Вообще, славянская кровь — это нечто! Все ино­странцы об этом говорят. И, не в оби­ду будет сказано тем же американцам и прочим зарубежным друзьям, — но иногда приезжаешь к ним в гости, при­ходишь в зал и видишь: большущий мужик с огромными мышцами, а подни­мает смешные веса!.. Они берегут себя. А мы все делаем как-то остервенело. Больше отдаемся любому делу. Даже и перестройка наша приснопамятная с перегибами была — тоже по той же при­чине. Везде эта натура русского челове­ка сказывается, что ты ни возьми. Как в поговорке старой — последнюю треху отдать на чай в такси! За границу при­езжаешь — постоянно слышишь одно: вот, у русских, мол, полные карманы де­нег... Так самое смешное то, что это по­следние деньги этого человека. Просто он приезжает и тратит свои последние деньги! А это нигде не принято. Такие деньги может тратить человек, который имеет дом, машину и так далее. За грани­цей как должное воспринимается своео­бразное соответствие: если у тебя такой достаток — то, значит, такая вот маши­на и такой дом. Ну, а жить в маленькой комнате в коммунальной квартире и ез­дить на «Мерседесе» — на такое способ­ны только русские. По международным стандартам это нонсенс, но мы — уни­кальная нация... И в этом смысле тоже.

—А с Арнольдом как познакоми­лись?

—Вначале заочно. Еще в 1987 году я написал ему письмо, пригласил его в Санкт-Петербург — тогда еще Ленин­град, — на крупнейший турнир того времени «Белые ночи», который ор­ганизовал. Получил ответ, и началась наша переписка. Затем, уже в 1992 году, нам пришло приглашение на тур­нир «Арнольд Классик». Поехали в Аме­рику. Друзья по моей просьбе и моим эскизам сделали скульптуру Арнольда Шварценеггера. И мы наконец-то встре­тились. Я подарил ему эту скульптуру.

И в разговоре выяснилось, что у него есть свой музей скульптуры и графики. Он собирает скульптуры величайших людей мира. Он сказал мне: «Владимир, у меня в музее нет ни одного деятеля коммунистической эры!» — «Арнольд, никаких проблем!» На следующий год мы ему привезли Ленина. Бюст Ленина весил 160 килограммов.

—Обалдеть! Как вы его везли?

—О, это была целая история! Кстати, он мне прислал письмо, где дословно пишет так: «Ни одна спортивная коман­да в мире, кроме команды культури­стов, не могла такое сделать». Все-таки вместе с ящиком бюст весил 200 кг и мы все это дело своими руками притащили из Питера в Нью-Йорк. И, когда попыта­лись попасть в Нью-Йорке в гостиницу, оказалось, что ящик не входит в двери. Пришлось его оставить прямо у входа. Было очень жалко. Он очень дорого обошелся и получился великолепным: из ценных пород дерева, с роскошны­ми надписями с четырех сторон: «Ар­нольду Шварценеггеру с любовью из России»... Мы вернулись — ящика уже не было... Его украли.

—Интересно, за сколько его по­том продали...

—Уж не знаю. Такая вот история. На другой год привезли бюст Стали­на... Плохие были эти люди или хоро­шие, — дело не в этом, а в том, что они олицетворяют величайшие вехи нашей истории. Я, кстати, не сторонник того, что все памятники в России нам надо менять с каждой переменой курса... Мы попросту обедняем свою историю.

—Владимир Иванович, а сколько весил Сталин?

—Сорок килограммов. С ним было меньше проблем.

—А затем?

—Затем были Горбачев и Ельцин. Прекрасные бюсты, сделанные настоя­щими мастерами. Я сам выступал в ка­честве заказчика и постоянно контро­лировал выполнение работы и в итоге остался доволен.

—Дети идут по вашим стопам?

—Когда я впервые собирался в Америку, то сказал своему семилетне­му сыну: если будешь заниматься боди­билдингом, возьму с собой. И он начал заниматься. Естественно, я контроли­ровал нагрузку, и мне было интерес­но, что из всего этого получится... Вы знаете — он прозанимался три месяца, и с ним произошли такие изменения, которые даже меня удивили. Он так оформился! Мне было очень приятно. И я еще раз убедился в возможностях железа... Но закончилось, впрочем, все прозаически: ему надоело. Он подо­шел ко мне и сказал: «Папа, я не хочу к Арнольду Шварценеггеру!» Потом он увлекся борьбой. Потом вдруг снова к штанге потянуло. Пускай! Никогда не надо заставлять! У человека должна быть своя мотивация. Вот, допустим, если бы меня кто-то заставлял зани­маться делами Федерации, если бы я обязан был это делать и от этого бы за­висела моя зарплата — я бы, конечно, так не работал. То, что я делаю — это моя добрая воля, моя страсть!

—Теперь расскажите о ваших луч­ших силовых результатах и антро­пометрических данных.

—Жим лежа 205 кг. По тем временам это много, ну а сейчас — так, средне. Приседание — 260 кг, тягу я никогда максимальную не делал, но она кило­граммов на 30—40 всегда превышала приседание. Бицепс был 52 сантиметра, грудь — 143, бедро — 73, голень — 44. Голень немножко отставала. Раз­меры были приличные, особенно если учесть, что они сделаны на том питании и на том незнании медицины... А в боди­билдинге без знания медицины сложно чего-либо достичь. Это же целая наука! Взять хотя бы ту же углеводную загруз­ку перед соревнованиями. Все это дале­ко не на чайников рассчитано.

—Колледж бодибилдинга как раз и занимается подготовкой подоб­ных специалистов. Это ведь тоже ваше детище?

—Колледж учредили Федерация бо­дибилдинга, председатель ее медицин­ского комитета Елена Константиновна Рябинкова и я. Это частный колледж, но он не приносит никакого дохода. Все средства идут на организацию учебно­го процесса. И — объективно — спе­циалисты выходят из него очень хоро­шие. С самого начала я убеждал: ребята, прошли те времена, когда, имея корочки, ты гарантировал себе зарплату. Теперь нужно мозгами работать. Культурист должен быть культуристом! Он должен знать бодибилдинг! Если ты сам из себя ничего не представляешь, как же ты смо­жешь другого человека чему-то научить? Тебе не поверит никто. Ты сам — объект для своих экспериментов и одновремен­но — своя собственная визитная карточ­ка! Хороший стимул к работе, правда?

—Ваше жизненное кредо?

—Я бы сказал так: нет дела, которое бы нельзя было сделать. Практически нет! Надо просто поставить задачу — и делать. И, что интересно, я по приро­де своей... не скажу, что я какой-то там умный, и все такое прочее... Но то, что не сделает умный, может быть, сделаю я. Поскольку... здесь рядом нет никого, кто бы обо мне мог как-то отозваться, поэтому я сам себя охарактеризую: я такой упертый. Я могу просто упереть­ся — и, может быть, невыгодным путем, но я сделаю. А другой — умный, — по­думает так: ну, зачем я буду тратить на это столько энергии, гробить целую не­делю, овчинка, мол, выделки не стоит... А я истрачу эту неделю и выделаю эту овчинку. И дело будет сделано!

—Как оцениваете сегодняшнее состояние и перспективы отече­ственного культуризма?

—Во-первых, это самый массовый вид спорта в России. Самый массовый! Пускай никто в этом даже не сомне­вается. Многие думают, что бодибил­динг — это люди с большими мышца­ми, выступающие на соревнованиях. Не только. Те миллионы юношей и девушек, женщин и мужчин, которые занимаются в наших «качалках» и тре­нажерных залах, — это тоже бодибил­динг! И это главная его часть. Только в Питере несколько сотен залов! Это уже стало модным — быть здоровым, под­тянутым, красивым. Во-вторых, вокруг нашего спорта создается бизнес, а это главный симптом его жизнеспособно­сти. Тренажеры, спортивное питание, спортивная одежда, — и этот бизнес с каждым годом набирает обороты! Бо­дибилдинг в России развивается очень бурно. И именно в этом я вижу залог наших будущих побед и на подиумах соревнований. Все же взаимосвязано: массовость рождает личностей, лично­сти снова дают толчок массовости. Бо­дибилдинг призван помочь нации вы­жить, и он обязательно сделает это.