Часть первая ДВЕРЬ В СЕБЯ

Сломя дыбом

Моя семилетняя дочь Дарья недавно с выражением выдала следующий перл: «Кошка сломя дыбом мчится!»
Только дети способны так концентри­ровать мысль. Наша домашняя черная пантера Алиса неслась по квартире сло­мя голову, задрав дыбом хвост и позабыв обо всем на свете, кроме мухи, которую она в данный момент ловила. И Даша вы­разила это предельно лаконично.
Посмотрев на Алису, я увидел... са­мого себя. Много раз вот точно так же азартно, «сломя дыбом» летел к своей цели, совершенно не думая, чем это может обернуться.
За примером идти совсем близко. Эта картинка у меня всегда перед гла­зами. На всякий случай.
«Дима, ты еще не знаешь, что тебя ждет. Ты проклянешь тот день, когда первый раз пришел в этот зал!»
Саша Палкин, динозавр екатеринбургского бодибилдинга, призер региональных турниров, финалист «России» и такой же, как динозавр, огромный, сидит напротив и смотрит на меня спокойным отеческим взглядом.
Справа за тренерским столиком терзает лист бумаги шариковой ручкой Сергей Катков — силовик от Бога, на моих глазах отрывавший от пола 380 килограммов — вес, в пять раз больше его собственного! Помню, штанга была загружена «по самые помидоры» — даже замкам места не осталось, и, чтобы «блины» не рассыпались, мы перевяза­ли концы втулок кистевыми ремнями.
Август девяносто второго. Тренер­ская комната легендарного екатерин­бургского клуба «ХХ ДЮЙМОВ».
Мне рисуют первую в жизни восьми­недельную силовую программу. Пере­до мной, салагой, сидят матерые звери, для которых мои личные на тот момент рекорды в трех главных упражнени­ях — 110, 145 и 180 кг — веса, с которы­ми они легко справятся без разминки. И Палкин, конечно, знает, что говорит. Он поливал потом десятки таких вот бумажных листочков.
Но я злой и решительный. Просто подскакиваю на месте от желания по­быстрее подхватить эстафету поколе­ний. Эти графики на бумаге — карта острова сокровищ. Найду! Раскопаю!! Оглянуться не успеете!!!
Дома зубрю программу, как таблицу умножения, и ношу у сердца, как пись­мо от любимой. На тренировку мчусь со взором, прожигающим кирпичную кладку. Первый подход приседаний, третий, шестой! Штанга — пушинка, а во мне возмущение растет: че ж вы, ребята, прописали мне курс лечебной физкультуры?! Я такой слабый, по- вашему?!!
В общем, посылаю к черту все пре­мудрые планы и на первой же трени­ровке в экзальтации увеличиваю рабо­чие веса сразу килограммов на 25!
Здесь будет длинная драматическая пауза, которая вполне могла бы стать минутой молчания.
На следующий день неверной дро­жащей рукой записываю в тренировоч­ный дневник буквально следующее: «Я понял одну очень важную вещь. Если устанешь уже на первом упражнении, после десятого тебя вынесут вперед ногами». Стал мудрее. За одни сутки.
Тренировка продолжалась три с половиной часа. Все это время в зале шел бесплатный моноспектакль, и окружа­ющие организованно собирались по­смотреть, как я, стоя на четвереньках с выпученными глазами и открытым ртом, отдыхаю после очередного под­хода.
Вспоминаю страшный рассказ при­ятеля по «качалке»: во время супертя- желого сета его глаза от напряжения в прямом смысле вылезли из орбит, и он их пальцами запихивал обратно. Я в тот день почти повторил его достижение. Если бы кто-то позвонил в психушку, меня, не сомневаюсь, увезли бы не­медленно.
Программу Катков писал для нор­мальных людей. Не для маньяков. И в конце-то концов я выполнил ее всю. Но в тот эксклюзивный первый день сверхэнтузиазм чуть меня не угробил. До безумия хотелось пробежать дистан­цию побыстрее. Но что будет со стайе­ром, взявшим спринтерский старт?
Кое-как доковыливаю до дома. Дво­ровый знакомый чешет репу: «Никогда не видел тебя пьяным». Минуту целюсь в кнопку звонка. Падаю. Тело чугунное. Тошнит. Через час полной неподвиж­ности меряю пульс — 100. Впадаю в полусон-полукому.
Очнувшись утром, долго пытаюсь встать и чуть не ору от боли. По ощу­щению, в поясницу забили килограмм гвоздей. Болит в любом положении! Жить можно только лежа. Но какого черта! Когда лежать? У меня снова тре­нировка по плану!
Подхожу к залу, как самоубийца к табуретке. Дверь зала сквозь туман в голове просматривается с трудом.
Но у меня еще вагон упрямства! Выта­скиваю программу. Вторник — стано­вая тяга, легкий день.
Легкий?!! После первого же подхода почти ломаюсь пополам от боли. Слезы из глаз. Нет сил сдерживаться — ору на весь зал. Сдаюсь? Как бы не так! Про­должаю!!! И все же иду на маленький компромисс со своим телом: скиды­ваю со штанги 10 килограммов. Оття­гиваю самоубийство. Потом — еще 10. И еще.
Но каждый новый подход дается все тяжелее и тяжелее. Вместо поясницы — расплавленный свинец. Я уже ровным счетом ничего не чувствую, кроме того, как он заливается внутрь все глубже и глубже. Я слепой и глухой. Работаю на автопилоте. Отдыхаю снова на четве­реньках. Язык свисает до пола. Плевать на все! Вставай! Хромай к штанге! Будь чемпионом, твою мать!!!
На третий день, уже просто не сумев распрямить скрюченную спину, лежу дома на боку, потому что больше не на чем. Потихоньку догоняю: так, парень, нужно или завязывать, или начинать дружить с головой. По плану каждая следующая неделя тяжелее предыду­щей, а ты и сейчас уже труп.
Что решаем? От графика основных силовых дней больше ни на шаг, а вспомогательные упражнения можно покоцать, чтобы очухиваться быстрее. Самые объемные блоки — в понедель­ник и четверг — делю на утреннюю половину и вечернюю, иначе сдохну если не в зале, то по дороге домой. В конце каждой недели — два полных дня отдыха и обязательный самомас­саж!
Осознаю все это, и даже поясница немного утихает. Вот так я не стал самоубийцей, не­смотря на все наличествующие пред­посылки.
Этот факт и нужно считать основным итогом самого первого силового цик­ла. Можно заметить также, что личные рекорды через восемь недель подрос­ли до 120, 160 и 200 кг соответствен­но. И я даже удостоился сдержанной похвалы самого Виктора Малыгина — екатеринбургской суперзвезды начала девяностых. Он первым из свердловчан стал призером Кубка России и съездил с гостевым позированием на родину братьев Вейдеров...
Теперь мораль. Хрестоматийная фраза Ницше — эпиграф к «Конану варвару» — известна всем, кто смотрел этот фильм. «Что не убьет тебя — то сделает тебя сильным». Красиво и жестко. Как и все у Ма­стера. Другими словами — ПОБЕДА ИЛИ СМЕРТЬ.
Но только не мы их выбираем. ОНИ нас. Победа — фанатиков, смерть — дураков.